| внушили опасенiе къ тому воспитанiю, которое продолжали ему давать. Юный Князь взятъ былъ отъ нихъ и ввЪренъ подлымъ развратителямъ; но первыя основанiя, глубоко вкоренившiяся въ его сердце, произвели странное соединеше добрыхъ намѣренiй подъ смѣшными видами и нелѣпыхъ затѣй, направленныхъ къ великимъ предметами. Воспитанный въ ужасахъ рабства, въ любви къ равенству, въ стремленiи къ героизму, онъ страстно привязался къ симъ благороднымъ идеямъ, но мѣшалъ великое съ малымъ и, подражая героямъ - своимъ предкамъ, по слабости своихъ дарованiй оставался въ дѣтской мечтательности. Онъ утѣшался низкими должностями солдатъ, потому что Петръ I проходилъ по всѣмъ степенямъ военной службы, и слѣдуя сей высокой мысли, столь удивительной въ Монархѣ, который успѣхи своего образованiя ведетъ по степенямъ возвышенiия, онъ хвалился въ придворныхъ концертахъ, что служилъ нѣкогда музыкантомъ и сдѣлался по достоинству первымъ скрипачемъ. Безпредѣльная страсть къ военной службѣ не оставляла его во всю жизнь; любимое занятiе его состояло въ экзерцицiи, и чтобы доставить ему это удовольствiе, не раздражая Россiйскихъ полковъ, ему предоставили несчастныхъ Голштинскихъ солдатъ, которыхъ онъ былъ государемъ. Его наружность, отъ природы смѣшная, дѣлалась таковою еще болѣе въ искаженномъ Прусскомъ нарядѣ, штиблеты стягивалъ онъ всегда столь крѣпко, что не могъ сгибать колѣнъ и принужденъ былъ садиться и ходить съ вытянутыми ногами. Большая, необыкновенной Фигуры шляпа прикрывала малое и злобное лицо довольно живой физiономiи, которую онъ еще болѣе беаобразилъ безпрестаннымъ кривлянiемъ для своего удовольетая. Однако, онъ имѣлъ несколько живой умъ и отличную способность къ шутовству. Одинъ поступокъ обнаружилъ его совершенно. Безъ причины обидѣлъ онъ придворнаго, и какъ скоро почувствовалъ свою несправедливость, то въ удовлетворенiе предложилъ ему дуэль. Неизвѣстно, какое было намѣренiе придворнаго, человѣка искуснаго и ловкаго, но оба они отправились въ лѣсъ и, направивъ свои шпаги въ десяти шагахъ одинъ отъ другого, не сходя съ мѣста, стучали большими своими сапогами. Вдругъ Князь остановился, говоря: «жаль, если столь храбрые, какъ мы, переколемся, поцѣлуемся». Во взаимныхъ учтивостяхъ они возвращались къ дворцу, какъ вдругъ при- |