Андреев Леонид Николаевич, Leonid Andreyev


	Дата обновления документа:

РУССКАЯ КЛАССИКА

Андреев Леонид Николаевич, Leonid Andreyev

Рисунок из архива автора проекта

АНДРЕЕВ ЛЕОНИД НИКОЛАЕВИЧ - (9 (21) августа 1871, Орёл, Россия - 12 сентября 1919, Нейвола, Финляндия) - русский писатель. Родился в Орле, в семье землемера, учился в Орловской гимназии, затем в Петербургском и Московском университетах, окончил в 1897 юридический факультет, был некоторое время помощником присяжного поверенного. Еще подростком читал Шопенгауера, позднее увлекался Ницше, был склонен к пессимизму, к мрачным настроениям и не раз покушался на самоубийство. Литературную деятельность начал в московской газете «Курьер» в качестве судебного репортера и фельетониста.

Там же напечатал в 1897 рассказ «Бергамот и Гараська», обративший на него внимание М. Горького. В 1901 рассказы Андреева вышли отдельным сборником, и он сразу же получил широкую известность. Его дальнейший литературный путь отмечен рядом шумных успехов.

Слава принесла Андрееву материальную обеспеченность. Он выстроил себе «деревянный замок» в Финляндии и большую часть времени проводил там. Соприкасаясь в отдельные моменты с общественным движением предвоенных лет, Андреев фактически всегда оставался чуждым ему. Во время империалистской войны не только выступил ее сторонником, но незадолго до революции вошел в состав редакции реакционнейшей протопоповской газеты «Русская Воля». Работать в ней в качестве публициста он продолжал и после Февральской революции, заняв, т. о., место на крайнем правом фланге тогдашних общественных группировок.

Октябрьская Революция нашла в нем, естественно, врагаа. Он эмигрировал в Финляндию, где и умер (12 сентября 1919). Политической активности он в эмиграции не проявлял, хотя есть указания (воспоминания Маргулиэса), что незадолго до своей внезапной смерти он вел переговоры с Юденичем о вступлении в его правительство министром просвещения. Андреев, быть может, наиболее характерный из представителей русской буржуазной интеллигенции конца 19 в., отразивший в своих произведениях ее растерянность и шатания. Перепуганная сначала движением широких масс, которым она не могла овладеть, а затем реакцией, отошедшая от общественных вопросов, эта интеллигенция искала «заполнения» жизни в мистицизме, эстетизме, эротике и т. п.

Всё творчество Андреева - сплошной ужас сознания растерявшегося перед загадкой жизни, - сознания, не умеющего уловить целесообразности и смысла в мире старых отношений и в то же время чуждого и враждебного живым творческим классам, в рядах которых ковались новые формы жизни. Андреев тщетно стучится во все доступные его взгляду двери и нигде не находит выхода из мрачной тюрьмы, какой рисуется ему жизнь. Андреев начал свою поэтическую деятельность в старой реалистически-гуманитарной манере («Бергамот и Гараська», «Петька на даче», «В подвале», «Жили-были» и др.).

Здесь были отзвуки и Чехова и Диккенса. Но в первом же сборнике рассказов (1901), на ряду с названными, помещены иные - в манере импрессионистской, с явным тяготением к символизму. Здесь уже начинают преобладать характерные для Андреева пессимистические настроения. Таковы рассказы: «Большой шлем», «Молчание», «В темную даль», «Рассказ о Сергее Петровиче» и, в особенности, «Стена» (1901), где в аллегорической форме Андреев пытался изобразить мрачную безысходность человеческой жизни.

В рассказах «Бездна», «В тумане».(1902), вызвавших вздорные обвинения в порнографии, раскрывается - в формах нарочито-уродливых - физиологическая основа полового чувства. В рассказах «Мысль» и «Призраки» теряются границы между нормальным и ненормальным в душевной жизни человека; стройная, автономная мысль оказывается во власти стихийных сил; между сумасшедшими и здоровыми Андреев не признает существенной разницы. Наконец, в «Жизни Василия Фивейского» (1904) Андреев с большой художественной силой раскрывает, - на фоне скудной бытовой обстановки сельского попа, - трагедию религиозной веры и «сурового и загадочного рока». От этих, ставшими основными для Андреев, тем (ужас одиночества, ужас жизни, бессилие разума) - Андреев временно отвлекли события 1904-1905-война и революция. Под впечатлением их - правда, чисто внешним - ибо он не был непосредственным их участником, а лишь нервным, истеричным наблюдателем тогдашней борьбы, тогдашних революционных настроений, - им создано было несколько крупных произведений: «Красный смех» (1905), «Губернатор» (1905), «Так было, так будет» (1905), «К звездам» (1905), «Савва» (1906), «Царь-Голод» (1907), «Рассказ о семи повешенных» (1908) и некоторые др.

Произведения эти, в особенности «Рассказ о семи повешенных», написанный с большой художественной силой, имели значительный успех в среде тогдашней интеллигенции, главным образом потому, что и здесь, - как в прежних своих рассказах, - Андреев говорил о «личности». Революция, по существу, в этих рассказах и драмах не отображена: тема сужена до личных переживаний отдельных людей, и люди эти, за редкими исключениями (в таких произведениях как «Иван Иванович», как «Из рассказа, который никогда не будет окончен», как некролог революционера Мазурина), отмечены обычными «андреевскими» признаками - бессилия перед жизнью, обреченности. Андреев славит пафос борьбы у отдельной революционной личности, но пафос революции остается ему чужд.

Уже в рассказах 1905 он, явственно, не верит в революцию, не верит в возможность завоевать свободу («Так было, так будет»). Революционной массы, подлинной силы революции, в его произведениях или вовсе нет, или она выступает как слепая, стихийная, темная сила. Особенно резко сказалось это в «Царе-Голоде», где Андреев говорит о восставших голодных в тех же тонах, с тем же явным отвращением, с каким он изображает буржуазию, против которой восстание поднято, где в одну кучу сбиты рабочие, хулиганы и проститутки, убивающие беззащитных детей, сжигающие библиотеки и галлереи.

В годы реакции Андреев вернулся, по существу, к прежним своим темам и к прежней символической манере письма. Но произведения этого периода лишены прежней четкости, хотя писательский талант Андреева ни в какой мере не ослабел: на творчестве Андреева сказалась «раздвоенность» интеллигентских кругов, с которыми он был связан личными связями: часть интеллигенции, большая, в меру развития реакции, уходила все глубже в личную жизнь и в дебри религиозно-философских проблем; другая - меньшая, не отказавшаяся от революционной борьбы, выкристаллизовывалась, - подпольным развитием этой борьбы, - в подлинную революционную силу.

Андреев видел и тех и других: он брал основные темы своих новых работ из настроений первой, родной ему по мировоззрению, группы. Но отвернуться окончательно от второй он тоже не мог: его привлекала все та же, раскрывавшаяся в продолжении, казалось, безнадежной борьбы, сила «личности», поэтом которой он старался стать, - сила, недоступностью которой для себя он мучился всю жизнь. Он попытался дать синтез этих двух несовместимых течений: сочетать героизм с мещанством. Отсюда - мотивы богоборчества, как «героический корректив» к религиозным настроениям «большинства» и т. п. Так как задача была явно невыполнима, произведения этого периода («Жизнь человека», 1906; «Черные маски», 1907; «Анатема», 1909; «Океан», 1911; «Иуда Искариот», «Елеазар», «Мои записки») носят печать «раздвоенности» и, зачастую, надуманности. То же, хотя и в более слабой степени, сказалось в его пьесах - «Дни нашей жизни» (1908), «Анфиса» (1909), «Gaudeamus» (1910), «Екатерина Ивановна» (1912), «Младость» и др.,- бытовой реализм которых ознаменовал возвращение Андреев от революционных впечатлений к привычному быту.

Отсутствие внутренней цельности, «искусственность» произведений последних лет писателя и монотонность основных мотивов, на которых застыло творчество Андреев, - все это привело постепенно к утрате им былой его популярности, в особенности в предвоенные годы, когда в широких кругах интеллигенции снова стали нарастать революционные настроения. Публицистическая деятельность, к которой он перешел во время войны и революции, оказалась неудачной: Андреев обнаружил в своих статьях крайнюю узость кругозора, убогость мысли и крикливую истеричность, заменявшую пафос и звучавшую особенно фальшиво на фоне общего революционного подъема. Равным образом, совершенно незначительно, и по содержанию и по форме, то немногое, что было им написано в эмиграции.

В творчестве Андреев можно найти образцы самых разнообразных литературных форм и жанров: он испытывал себя едва ли не во всех областях, кроме стихов и романа. Этот факт не случаен: для стихов у него не было совершенно необходимой для них внутренней искренности хотя бы с самим собой, для романа - необходимой широты кругозора и идеологической четкости.

Сочинения Андреев издавались много раз: полные собрания были выпущены «Просвещением» и «Книгоиздательством писателей» в 17 тт., потом Марксом - в приложениях к «Ниве». Позднейшие издания сочинений и писем перечислены у Владиславлева, Русские писатели 19 и 20 вв., йзд. 4, М., 1924, - здесь же библиография обширной литературы об Андрееве.
Марксистская критика об Андреев зарегистрирована у Р. С. Мандельштама, Художественная литература в русской марксистской критике, изд. 3, М., 1924;
ср. Р е й с н е р, М., Л. Андреев и его социальная идеология, П., 1909;
Фриче, В., Л. Андреев, М., 1909;
Боровский, В., Литературные очерки, М., 1923;
Луначарский, Андреев, Этюды критические и полемические, М., 1905;
Книга о Л. Андрееве, изд. Гржебина, П. - Берлин, 1922 (воспоминания Горького, Блока и др.);
Фатов, Н., Молодые годы Л. Андреева, M., 1924;
Избранные произведения Л. Андреева, изд. ГИЗ, в серии «Русские и мировые классики», со статьями Луначарского и Н. Фатова, М., 1926.

Источник: Лит.: Энциклопедический словарь Т-ва „Бр. А. и И. Гранатъ и К", 1913г., т. 3, стр.97-100.
Большая советская энциклопедия, под ред. О.Ю. Шмидта, 1926г., т. 2, стр. 732-736.
БСЭ, 1970г., т. 2, стр. 17 [37-38].

Андреев Леонид Николаевич с/c в 8-и т.,1985г., изд. "Правда"